Думаешь? :-) :-) :-)

Плесните колдовства
В хрустальный мрак бокала.
В расплавленных свечах
Мерцают зеркала,
Напрасные слова -
Я выдохну устало.
Уже погас очаг, я новый не зажгла.



Напрасные слова -
Виньетка ложной сути.
Напрасные слова
Нетрудно говорю.
Напрасные слова -
Уж вы не обессудьте.
Напрасные слова.
Я скоро догорю.



У вашего крыльца
Не вздрогнет колокольчик,
Не спутает следов
Мой торопливый шаг.
Вы первый миг конца
Понять мне не позвольте,
Судьбу напрасных слов
Не торопясь решать.



Придумайте сюжет
О нежности и лете,
Где смятая трава
И пламя васильков.
Рассыпанным драже
Закатятся в столетье
Напрасные слова,
Напрасная любовь.

Л.Рубальская

ну тогда давай посмотрим, хотя ну кто напишет нам, эту тему читают только великая четверка и скромный и умненький президент

ЛЕСБОС

Мать греческих страстей и прихотей латинских,
О Лесбос, родина томительнейших уз,
Где соплеменник солнц и молний исполинских,
Был сладок поцелуй, как треснувший арбуз;
Мать греческих страстей и прихотей латинских.

О Лесбос, где восторг увенчивал терзанья,
Где водопадами срываясь без числа,
Невыносимые кудахтали лобзанья,
А бездна мрачная рыдающих влекла;
О Лесбос, где восторг увенчивал терзанья!

О Лесбос, где влеклась красотка Фрина к Фрине,
Где вторил вздоху вздох, где, смея уповать
На прелести твои, не чуждые богине,
Сафо заставила Венеру ревновать;
О Лесбос, где влеклась красотка Фрина к Фрине.

О Лесбос, млеющий во мраке ночи душной,
Когда, подруг своих приняв за зеркала,
Прельщаясь наготой пленительно-послушной,
Юницы нежили созревшие тела;
О Лесбос, млеющий во мраке ночи душной!

Пусть хмурится Платон, запретное почуяв;
Ты благородная, ты нежная страна.
Свой искупаешь грех избытком поцелуев
И утонченностью оправдана вина;
Пусть хмурится Платон, запретное почуяв!

Страданья вечные твой образ оправдали;
Неотразимая желанная краса
Улыбкою влекла в блистательные дали.
Где грезятся сердцам иные небеса;
Страданья вечные твой образ оправдали!

Кто из богов твои дерзнет проклясть пороки,
Когда в трудах поник твой изможденный лоб,
И в море пролились из глаз твоих потоки?
На золотых весах кто взвесил бы потоп?
Кто из богов твои дерзнет проклясть пороки?

Да не осмелятся судить вас лицемеры,
О девы, чистые средь гибельных услад,
Вы были жрицами возвышеннейшей веры,
И рай был вам смешон, и пресловутый ад!
Да не осмелятся судить вас лицемеры!

Один я избран был для строгих песнопений,
Чтоб девственниц в цвету стихом я превознес;
Один сподобился я черных посвящений,
В которых дерзкий смех и горький сумрак слез;
Один я избран был для строгих песнопений.

С тех пор я на скале Левкадской страж прилежный.
Как зоркий часовой, который что ни миг
Ждет, не возникнет ли в лазури безмятежной
Фрегат стремительный, тартана или бриг;
С тех пор я на скале Левкадской страж прилежный.

Смотрю, спокойно ли, приветливо ли море,
И содрогается в рыданиях скала,
А Лесбос грустно ждет, не выплывет ли вскоре
Труп обожаемой Сафо, что уплыла
Узнать, спокойно ли, приветливо ли море;

Скорбь любящей Сафо, поэта-героини,
Чья красота красу Венеры превзошла,
Поскольку черный глаз прекрасней нежной сини,
Когда клубится в нем страдальческая мгла:
Скорбь любящей Сафо, поэта-героини,

Чья красота красу Венеры затмевала,
Так что волнения не в силах превозмочь
Тот, на кого Сафо над бездной уповала,
Угрюмый океан, в свою влюбленный дочь,
Чья красота красу Венеры затмевала,

Сафо, погибшая в день своего паденья,
Когда, презрев обряд, чарующий сердца,
Она унизилась до мерзкого раденья
И предала себя насилию самца,
Сафо, погибшая в день своего паденья.

И слышится с тех пор над Лесбосом рыданье,
Хотя земля его вселенной дорога,
И в темноте ночной вопит еще страданье,
Пьянящей жалобой озвучив берега;
И слышится с тех пор над Лесбосом рыданье!

не когда не читал, интересно

МУЧЕНИЦА

КАРТИНА НЕИЗВЕСТНОГО ХУДОЖНИКА



Где над флаконами нависли сладких тканей,

Где платья пышные влачатся по земле,

Где кресел чувственных и строгих изваяний

Недвижен смутный строй в полупрозрачной мгле;



Где в душном воздухе искусственной теплицы

Подстерегает Смерть и дышит верный яд,

Где заключенные в стеклянные гробницы,

Букеты льют, как вздох предсмертный, аромат -



Простерт безглавый труп: кровавою струею

Подушки напитав, как будто берега,

Он вспрыснул простыни багровою росою,

Как свежей влагою иссохшие луга.



Как сонмы в сумраке кишащих привидений,

Чья бледность странная приковывает взор,

Сверкая множеством роскошных украшений

На груде черных кос, закрученных в узор,



Немая голова, как лютик, возле ложа

Поставлена на стол, бессмысленно-мертва,

И смутно-беглый взгляд, как сумрак грудь тревожа,

Случайно вырвавшись горит едва-едва...



На ложе брошен труп, бесстыдно и небрежно,

Раскрыв сокровища таинственных красот:

Природы пышный дар, чья прелесть неизбежно,

Как роковой закон к погибели влечет.



Как память прошлого, ей ногу облекает

Расшитый золотом, чуть розовый чулок,

И в сумрак комнаты подвязка устремляет

Алмазный, острый взор, как вспыхнувший зрачок.



Все говорит: и труп, бесстыдно-одиноко

На ложе брошенный, затопленный в крови,

Портрета мрачного предательское око -

О черном призраке чудовищной любви,



О дикой оргии, когда при взрывах смеха

Огонь лобзания воспламеняет ад,

И им в ответ звучит сочувственное эхо

Тех падших ангелов, что в складках штор кружат.



Как тонки линии плеча, где дерзновенно

Отпечатлели след кровавые струи!

Как в чуткой талии красив изгиб мгновенно

Развившихся колец встревоженной змеи!



Как молода она! Душой опустошенной

Вся - скуки тягостным объятьям предана,

Порывам похоти и страсти исступленной

Быть может отдалась, безумствуя она?



Иль нечестивец тот, в любви всегда упорной

Не истощив до дна ненасытимый пыл,

Ее холодный труп, недвижный и покорный

Страстей безмерностью бесстыдно осквернил?



Скажи, нечистый труп, ужель своей рукою

Он эту голову за пряди кос поднял,

Ужель лобзания, не дрогнувши душою,

Губами жаркими с холодных губ собрал!



Вдали от шуток злых толпы и поруганья,

От любопытного и праздного судьи,

Вкушая вечный мир, спи, странное созданье,

В могиле роковой, в холодном забытьи!



Он обойдет весь мир, но всюду к изголовью

Приникнет образ твой, тревожа смутный сон,

И не изменит он тебе, такой любовью

С тобою, верная до гробы, обручен!

Я увидел Вас в летнем тире,
Где звенит "монтекрист", как шмель.
В этом мертво кричащем мире
Вы почти недоступная цель.

О как часто юнец жантильный,
Энергично наметив Вас,
Опускал "монтекрист" бессильно
Под огнем Ваших странных глаз.

Вот запела входная дверца...
Он - в цилиндре, она - в манто.
В оловянное Ваше сердце
Еще не попал никто!

Но однажды, когда на панели
Танцевали лучи менуэт,
В вашем сонном картонном теле
Пробудился весенний бред.

И когда, всех милей и краше
Он прицелился, вскинув бровь,
Оловянное сердце Ваше
Пронизала его любовь.

Огонек синевато-звонкий...
И под музыку, шум и гам,
Ваше сердце на нитке тонкой
Покатилось к его ногам.

А.Вертинский

Сероглазый король


Слава тебе, безысходная боль!
Умер вчера сероглазый король.

Вечер осенний был душен и ал,
Муж мой, вернувшись, спокойно сказал:

"Знаешь, с охоты его принесли,
Тело у старого дуба нашли.

Жаль королеву. Такой молодой!
За ночь одну она стала седой".

Трубку свою на камине нашёл
И на ночную работу пошёл.

Дочку свою я сейчас разбужу,
В серые глазки её погляжу.

А за окном шелестят тополя:
"Нет на земле твоего короля..."

А.Ахматова

я стою возле тебя,
и ветер согревает меня,
я стою возле тебя,
и море ласкает меня,
я стою возле тебя,
лес успокаивает меня...
так приятно стоят возле тебя -
ведь душой поманила ты меня.
(с)

Желтый листок - грусть,
Жизни глоток - Русь.
Дальний глухой зов:
Прошлое - мой кров,
Хлеб на столе - тмин,
Лучик во мгле - сын,
Мама, отец, брат.
Вечный венец - сад.
В горле беды ком.
В светлом саду - дом,
Кроны кругом густы.
Фирс в доме том - ты.

А.Мережко

Только пуля за пулю
Только слово за слово.
Только деньги за деньги.

Если слово за деньги,
Если пуля за слово,
Если деньги за пулю -

Значит, вся справедливость
Бред собачий в потемках.


Лев Щеглов